О диве дивном, о животах и немножко о жизни
Во время диалектологической экспедиции у самого Белого моря студент записал фразу, сказанную одной старушкой:
— Летось погода дивная живёт: дождь летит, бог стрелы пущает и гром...
Как будто из сказки, правда? Как будто все по-русски сказано, а вот студент задумался. И не удивительно: здесь по крайней мере пять лингвистических загадок. Для человека внимательного, конечно.
Вот я написал: «удивительно», посмотрел строчкой выше, а там уже есть слово дивная — того же корня и того же самого языка. А ведь не то же самое слово!
Что значит удивительное? Это нечто, вызывающее удивление.
А что такое дивное? У этого слова теперь два значения: удивительное — старое значение — и прекрасное — разговорное, довольно новое значение, например: дивный голос. Одно значение устарело, а другое чересчур вычурное, не всякий решится его использовать.
Между тем «перевести» слова старушки, скажем, так: «Летось погода удивительная живет...» — совершенно неверно. Что ж тут удивительного: дождь, молния, гром? Обычная летняя гроза. Чтобы правильно понять это высказывание, нужно осмотрительно отнестись сразу ко всем словам в предложении.
Студент поступил правильно. Он стал задавать вопросы, пытаясь понять значение нужного нам слова, и установил, например, что в речи его собеседницы невозможна «дивная девушка», а «дивная жизнь» вызывает только смех. Следовательно, значение прекрасный для этого слова в этом говоре неизвестно. Что бы еще? Ах, да, а «дивные очи» могут быть? Как же, дивные очи живут (опять живут!) — на иконе... Стоп!
Можно перевести дух и поразмыслить.
В говоре только в двух сочетаниях возможно прилагательное дивный — и оба раза в какой-то связи с богом, то со сказочным, который поливает из небесной бочки бабкин огород, то с нарисованным давным-давно на старой почерневшей доске.
Девичьи очи, по представлениям нашей старушки, дивными не бывают. Нет в них ничего божественного.
И поскольку ничего больше мы от нее не узнаем, снимем с полки этимологический словарь, постараемся вникнуть в сказанное с исторической точки зрения. Наше наблюдение подтверждается: корень див- встречается во многих языках, родственных русскому. Литовское dievasи латышское dievsодинаково значат бог. В древнеиндийском языке devasи в латинском deusимеют то же самое значение. В авестийском daevaскрывается значение более собирательное — демон. Древнегреческое слово diosобозначает божественный. Даже в русском диалектном дивья бы! мы находим остатки все того же значения: дай бог! Бог, а может быть, и леший, и домовой — словом, какая-то сверхъестественная сила. Из этого сопоставления слов с одним и тем же древним корнем в разных родственных языках следует, что давным-давно корень див- связывался с обозначением божества, которому поклонялись наши далекие предки. А потом, много позже, с этим корнем стало связываться значение чуда, чего-то удивительного, странного, непонятного, вызванного действием сверхъестественных сил. Эти-то последние значения и характерны для древнерусского языка, они же сохранились и в некоторых архаических русских диалектах. В «Слове о полку Игореве» встречается и диво (удивительно), и Дивъ — страшный лесной бог славян-язычников.
Вот, оказывается, почему не могут быть дивными девичьи глаза. Это только поэт в своем увлечении мог назвать их дивными, то есть божественными. Такое смещение в значении слова наглядно выражает отношение поэта к той, о ком он пишет. И когда-то такое смещение значения, впервые использованное, было смелым и даже кощунственным, и нашлись люди, которые осудили поэта. А теперь оно нас уже не удивляет: сами-то мы пошли еще дальше!
Наречие летосъ значит этим летом, и по своему образованию оно равно другим диалектным наречиям: зимусъ (этой зимой), веснусъ (этой весной) утресь (этим утром),ночесъ(этой ночью). К определенному имени существительному присоединяется указательное местоимение сей в старой краткойформе — вот и получается дополнительное указание: ни в какую другую ночь, а именно в эту, которая только что прошла или еще длится (ночесь).
Перечитаем то, что написали: «Ночь прошла».
На месте нашей старушки мы с вами и о дожде сказали бы, что он идет, а не летит.
Но спросите у кого-нибудь на севере: «Идет дождь?» — и вам ехидно заметят: «А с чего дождю идти, разве у него ноги есть? Дождь летит». То же, разумеется, относится и к ночи: не может она пройти. Следовательно, в этом северном говоре следует ожидать, что ночь сочетается с каким-то другим глаголом.
Наше литературное выражение дождь идет по своему происхождению является довольно поздним. Возникло оно благодаря тому, что у глагола расширилось значение: теперь у нас идут не только дождь и снег, - идет поезд, идет руда, идет план, идет соревнование, идет мысль, идет кинофильм, идет и многое другое, никогда не имевшее ног.
Слово погода, по-видимому, никого из вас не удивит. Между тем во многих районах России погода употребляется только для обозначения хорошей погоды; в других говорах скажут — вёдро. А если дождь или гроза—это непогода.
Обнаруживается интересная закономерность: многие слова расширяют свои значения. К древнему, исконному значению прибавляются все новые и новые опенки. В новом значении слово на первых порахобычно используется людьми с поэтическим вображением как дополнительный, но выразительный мазок на той словесной картине, которую они рисуют. Потом старое слово вступает во все новые и новые сочетания с другими словами, обогащаясь неожиданными оттенками значения. Некоторые из них забываются, другие же укрепляются в речи, входят во всеобщее употребление. Так возникает многозначность слова, например, многозначность глагола идти.С течением времени из этой многозначности может вырасти совсем новое, другое слово.
Сравнивая литературный язык с диалектным, легко заметить, что многозначность слов и большое число различных оттенков значения характерны для литературного языка.
Однако не забудем нашего студента: ему осталось неясным и значение глагола живёт.
Если дождь не может ходить из-за отсутствия ног, каким же образом «живёт» погода — нечто неодушевленное. Тут какая-то неувязка (если судить по нашим меркам) или загадка (если хорошо вдуматься).
В записанном высказывании этот глагол равен литературному стоит: «Погода стоит хорошая».
Не только в диалектной речи встречается подобноеупотреблениежить. Писатели-северяне вкладывают его в речь своих героев. У Бориса Шергина в его «Двинской земле» находим: «Я спрошу:
- Спите, крещеные?
- Не спим, живём! Дале говори».
Из содержания ясно, что люди, к которым обратился рассказчик, вовсе не стоят. В этом случае невозможно «перевести» предложение так: «Не спим— стоим!» В том-то и дело, что они лежат, однако не спят, а пока еще бодрствуют. Может быть, диалектное значение слова жить и есть бодрствовать?
Да, живет — это и стоит (о погоде) и бодрствует (о человеке), но сверх того еще что-то.
Сравните еще народную примету в рассказе И. А. Бунина «Антоновские яблоки»: «Осень и зима хороши живут, коли на Лаврентия вода тиха и дождик». Конечно же, и здесь живут — это бывают. Этот пример указывает на то, что не только в северных, но и в южных говорах жить сохраняет старое значение быть, уже неизвестное литературному языку. А такое совпадение очень важно, оно указывает на древность и на народный характер именно такого значения слова.
Иногда жить выступает просто-напросто в значении вспомогательного глагола, он приравнивается к словам типа есть, суть. Например, в пословице «Не грози попу церковью: он от нее сыт живет». Первоначальное «содержание» этой пословицы такое: не грози попу проклятием церкви — он ведь от церкви и сыт есть (сытым бывает). Теперь мы понимаем это предложение немного иначе: он, поп, от церкви живет сытно.
По той же самой причине, то есть в связи с изменением значения слова в литературном языке, мы иногда неправильно понимаем даже современных нам писателей. У Алексея Чапыгина; «Казалось, что в этих сверкающих трещинах живут привет и радость...» Глагол живутупотреблен здесь не в литературном значении. Это нам кажется, что писатель использовал метафору: привет и радость – живут, как если бы они были одушевленными существами.
А Чапыгин употребил знакомое ему по родному северному диалекту слово в его первоначальном, исходном значении имеются, бывают. Впечатление метафоры – это наше собственное добавление к авторскому тексту; хорошее или плохое, но наше.
Повторяя сказочный зачин «жили-были», мы совершаем ту же самую ошибку. Дело не в том, что герои сказки жили-поживали. Они, если можно так выразиться, были-существовали, и притом очень давно, во всяком случае тогда, когда жили еще не значило узко находились в процессе жизни. Возьмем другой отрывок из произведения А. Чапыгина, из его исторического романа «Гулящие люди»; XVII веке на Руси гулящими называли бродяг и разбойников. Один из героев говорит: «Ты же знай, што нелюбье к тебе великого государя живет на том: да не пишешься ты от сей дни великим государем!»
С этим отрывком мы возвращаемся к высказыванию нашей архангельской бабки: она ведь тоже употребила глагол живетв том же значении стоит, пребывает.
Сравним историю глаголов жить и идти. Оказывается, что значения этих слов изменяются прямо противоположным образом. У идти наблюдается постоянное расширение значения, увеличение числа значений, а глагол жить постепенно ограничивается в употреблении, его значение становится более узким.
Попробуйте сами определить значение жить в следующей цитате из романа Н. С.Лескова:
«Туганов осмотрел монумент и сказал: «Живет»,— а дьякон был просто восхищен».
Заметьте: один герой романа был просто восхищен, а другой свой восторг выразил словесно, но ограничился одним словом живет!
Все те слова, о которых мы говорим, их изменения, сочетания и столкновения с другими словами — все это наша речь, наши попытки выразить какую-то мысль, важную в данный момент. И пользуемся мы для этого средствами языка. Каждое слово имеет определенное и всеобщее, закрепленное в языке значение, которое в данный период является обязательным для всех. Но в речи слово соединяется с соседними словами, его значение от высказывания к высказыванию меняется, оттачивается, расширяется или, наоборот, сходит на нет. Одновременно с основным словом изменяются и значения производныхот него слов.
Читаем челобитную грамоту XVII века, которую задавленные нуждой холопы послали своему помещику. Ивдруг наталкиваемся на такое сочетание слов: «Аживотишки наши, государь, прохудились вконец».С самого начала ясно, что эти «животишки» никак не связаны с «животиками» в сказке Корнея Чуковского: «У них, у бегемотиков, животики болят».Болят, а не прохудились.
Мы прекрасно знаем, что прохудиться могут сапогиили ведра. Но живот? Разве можно себе представить дырявый, подобно сапогу, живот?
Можно предположить, что изменилось значение глагола прохудиться. Тогда, вXVII веке,оно моглоозначать сделаться худым, отощать. Тощий живот представить проще, чем дырявый. Нонет — речь идет именно о том, что животы не отощали, а«сами себя сделали никудышными».
Очевидно, изменилось значение у слова живот. Действительно, его теперешнее значение (часть тела, в которой расположены органы пищеварения) не является исконным. Еще в рукописях XVII века это значение выражали другие слова, в том числе и заимствованные. Например, брюхо, чрево, а также стомах из латинского stomachus(желудок). В XVI веке брюхом называли собственно желудок («набил брюхо мякиной»), а чревом или даже пузом — соответствующую наружную часть тела («пал чревом на землю»). Исконное значение слова живот, по-видимому, было близко к значению глагола жить: жизненное или имущественное состояние. Вот как в одном тексте XIV века противопоставляются два слова: «Посреди Эдема древо про смерть. Посреди же всей земли древо процвело животъ». Живот здесь – это жизнь.
Уже начиная с XIV в. в текстах обнаруживается колебание в значении этого слова, оно становится многозначным. Только окружающие слова дают возможность определить, о чем идет речь. А ведь точно определить значение слова в некоторых случаях оказывалось очень важным, например в грамотах-завещаниях. Прочтите два отрывка из псковских грамот XV века. Вот что в них сказано:
«Сим я, раба божия Ульяна, ходя при своем животу (1), учинила перепись животу (2) своему да и селу своему... деверю своему Ивану до его живота (3) кормити ему...»
«А село свое... даю жене своей Федосьи до живота (3) и до замужества. А если моя жена вторично выйдет замуж или умрет, то брату... а если и брат умрет, то после его живота (1)... приказываю присматривати живота (2) своего жене своей...»
Мы встретили три значения одного и того же слова. Там, где стоит цифра I, вместо живота поставьте слово жизнь, на место «живота 2» — слово имущество, на место «живота 3» — смерть. И текст станет яснее: «... при своей жизни я переписала все свое имущество и пашни и даю их на кормление деверю моему до его смерти». Одно и то же слово обозначает и жизнь, и смерть!
Прежде живот вообще означал только физические проявления жизни, для передачи других ее сторон имелись иные слова: духовная — жизнь, материальная — житье. До сих пор в прилагательных, образованных от трех этих слов, сохранилась первоначальная дробность значений; сравните: жизненная идея, житейское дело и животная злоба — трудно переставить местами эти прилагательные! А когда-то их было еще больше, от того же корня жи- образовывались еще: жила – жизненный нерву живого существа («жилы надорвал»), жито – основной, жизненно важный продукт питания (и в разных местах житом называли разные злаки: либо пшеницу, либо ячмень, либо просо), жить – основное место обитания. Последнее сохранилось в церковнославянском пажить(пастбище) и в современных северных говорах, где житьобозначает жилое смещение в доме.
Похоже, что каждое жизненно необходимое явление обозначалось специальным словом, а все вместе они были связаны одним общим корнем. С течением времени все такие слова изменяли свое значение, каждый раз входя в сложные взаимоотношения с прочими словами языка, то возникавшими, то исчезавшими. Но общее, исходное и главное свое значение наши слова сохранили. В частности, материальная сфера жизни долго была связана со словом животъ. Одновременно с изменениями слов изменялись условия жизни, быт людей, социальные отношения, и это также находило свое отражение в языке. Одно слово по значению как бы «раздваивалось», «растраивалось» — становилось многозначным.
В некоторых случаях вообще трудно определить значение слова, как, например, втой псковской грамоте: «...а после его живота отдать село такому-то». После жизни? Или после смерти? В этом случае оба значения слова как бы совпадают водном, а именно: после жизни, врезультате смерти.
Особенно интересно 2-е значение слова живот — имущество. В первой грамоте речь идет об имуществе в целом (кроме пашни). Из содержаниявторой грамоты можно понять, что здесь говорится о так называемом движимом имуществе, то есть прежде всего, по тогдашним условиям, о скоте. Особенно в XVIIвеке живот стало употребительным в значении домашнее животное. Дикий зверь (дикое животное) противопоставлялся животу, животине (домашнему животному), а из всей животины выделялась скотина, скот, то есть домашние животные для работы.
Вот какая интересная цепь в изменявшихся значениях: существование — имущество — скот — жизнь — смерть — желудок. Какой последовательностью связаны эти значения? В самом начале стоит значение существование, которое теперь нам кажется несколько неопределенным, слишком общим. Судить о древности такого значения можно хотя бы по близости существительного живот и глагола жить. А сам глагол уж очень близок по значению другому глаголу – быть. По-видимому, значения глаголов быть и жить не совпадали полностью, особенно в грамматическом отношении. Быть обладал большей неопределенностью и потому чаще употреблялся в значении связки. В знаменитом сказочном зачине, о котором уже шла речь, — «жили-были» — связкой является были, форма глагола быть, а жили — это глагол в прошедшем времени, он передает смысл. Но это содержание совсем не соответствует тому, с каким мы сейчас его связываем. Выражение «Жили-были дед да баба» на наш язык следует перевести примерно так: «Очень-очень давно, сейчас и не определить когда, имелись старик и старуха». «Жили-были» — это введение Слушателя в суть дела, равнозначное, например, постановке математической задачи: «дано». Адальше начинается действие. В сказке никогда не дается точное указание места и времени действия, поэтому такая неопределенная формула очень хорошо подходит к ней.
Конечное звено этой цепи — живот как часть тела. Известны нам и слова, образованные от слова животи сохраняющие совершенно определенное значение; например: животноеили животинаприменительно к домашнему скоту. Эти слова возникли уже в тот период, когда само слово животеще сохраняло связь с понятием существование, но распространялось уже только на домашних животных, с которыми (как со средством существования) в давние времена очень тесно была связана и человеческая жизнь.
Еще в XVII веке как-то пытались различать разные животы.У протопопа Аввакума такое различие произведено с помощью ударений: животв смысле жизньимеет всегда ударение на окончании (живОт, животА, животУ), а животв смысле желудок— на суффиксе (живОт, живОта, живОту).
До нас дошли пословицы, где животупотреблено в том значении, которое ему было свойственно в момент образования всего оборота. Вспомним хотя бы эти: «Богат Мирошка, а животов — собака да кошка», «Животину водить — не разиня рот ходить». Понятно, что здесь животы — домашние животные.
- Войдите на сайт для отправки комментариев