"Прививка русского языка"

По оценкам социологов, уже через 10 лет до 30% всех российских школьников будут составлять дети гастарбайтеров и мигрантов. При это уровень владения русским языком у детей из таких семей, как правило, низкий, и он всё ещё ухудшается. Как быть с такими учениками? Погружать в свободную языковую среду, смешивая с обычными школьниками, или открывать для них курсы, создавать отдельные классы? И кто должен платить за их обучение?

В этом году среди выпускников московской школы №942 примерно половину составляли дети мигрантов. В основном азербайджанцы. Почти все они поступили на платные отделения вузов. Педагоги школы отмечают, что дети мигрантов к учёбе относятся очень серьёзно. И даже если в семьях говорят только на родном языке, а родители закончили три класса, своих детей они заставляют учиться на пределе возможностей. Они не прогуливают занятия и домашнее задание всегда делают.

Сейчас в школе примерно 10-15 процентов учеников, для которых русский язык не родной. Это соотношение учителя считают оптимальным. Если «иноязычных» больше, это может ослабить влияние русской языковой среды или даже спровоцировать конфликты. В каждом классе есть 4-5 учеников, чьи родители приехали в Россию из республик бывшего Союза.

– Детей, которые совсем не говорят по-русски, мы стараемся не брать, – рассказывает завуч, – хотя у меня в начальной школе есть один такой ученик. Я каждый день занимаюсь с ним после уроков. Опыт показывает: за год-полтора даже самые слабые дети могут выучить разговорный русский язык.

Лариса Архипова преподаёт в этой школе историю и обществознание. У неё на уроках, хочешь не хочешь, надо и разговаривать, и рассуждать. Получается не у всех. Лариса Гизаровна считает, что детей мигрантов надо учить русскому языку не в обычных классах, а в подготовительных, и у школы должно быть право их набрать.

– Допускаю, что эти подготовительные классы могут быть и платными. А почему нет? Если ты собрался работать или учиться в чужой стране, будь добр выучить язык. Мы ведь учим английский, когда собираемся в Европу или США. Никто там бесплатно с вами заниматься не будет. А у нас получается, что за всех платит бюджет, – говорит Архипова.

Какова цена – никто не скажет. Точных данных по количеству детей мигрантов в школах нет. Называются разные цифры: в Москве их от 4 до 10 процентов учеников, в Подмосковье – даже до 12 процентов. Официальная цифра по Санкт-Петербургу – 3 процента таких школьников.

Ещё одно предложение педагогов – обязательное тестирование или собеседование для детей мигрантов при приёме в школу. Пока что педагоги имеют право лишь предложить родителям отдать ребёнка на класс ниже, если видят, что он потянет программу. Кто-то соглашается, а кто-то и нет.

Кроме обычных школ, дети мигрантов могут учить язык в школах русского языка, они существуют при обычных учебных заведениях. В Южном округе Москвы открыта одна такая школа. Курс там рассчитан на год. Всего в городе работает 12 школ русского языка – в каждом административном округе.

Московская школа №157 на севере столицы – как раз из таких. Здесь открыты классы русского языка. В этом году школа выпустила 46 учеников разного возраста – от дошколят до 13–14-летних подростков. Директор Аида Кулиева уверена, что школы русского языка должны быть во многих учебных заведениях, так как мигрантов с каждым годом становится всё больше, а уровень владения русским языком у них всё ниже.

– У нас в классах есть азербайджанцы, таджики, киргизы, узбеки. Все учат русский с удовольствием, они понимают, что он им необходим, – рассказывает директор. – Родители тоже заинтересованы в обучении и в некоторых семьях специально начинают общаться с детьми по-русски.

По мнению Кулиевой, старшеклассникам одного года на изучение русского языка слишком мало. Программа для них должна быть двухступенчатой: первый год – русский язык, второй – упор на предметное обучение.А Влада Баранова, доцент кафедры гуманитарных наук ВШЭ (Санкт-Петербург), утверждает, что легче всего усваивают русский язык дети, которые приехали в Россию в возрасте до двух лет. Если им уже семь, то первые полгода изучения русского даются трудно, а потом дети адаптируются. Тем, кто начал учить язык в 14 лет, заниматься очень тяжело. Разговорный язык они могут усвоить, а вот предметы на русском языке идут со скрипом.

Казалось бы, всё ясно – школ русского языка и спецклассов для детей мигрантов должно быть больше, и обучение там надо делать двухгодичным.

Не всё так просто, предостерегает Олег Хухлаев, профессор кафедры этнопсихологии МГППУ: «80-90 процентов мигрантов выбирают для своих детей школу, ближайшую к дому. Если повезло и рядом есть школа русского языка – хорошо. Если нет – никуда возить не станут, запишут туда, что рядом с домом. Особенность ещё и в том, что выпускники школы русского языка, как правило, дальше учатся в том же учебном заведении». И это не так уж хорошо.

Педагоги говорят: нужны спецклассы и спецшколы для мигрантов, однако психологи возражают: это опасная вещь. Мигранты, которые приехали в Россию, готовы встраиваться в наше общество. Надо не изолировать их, а помогать. Как? Учить в обычной школе и в обычных классах, но рассматривать как детей с особыми образовательными потребностями и активно развивать инклюзивное образование.

– У нас такими считают только инвалидов, а за границей – в том числе и детей мигрантов, – рассказывает Олег Хухлаев. – Уроки в школах должны проходить иначе, по другим методикам, с помощью групповых форм работы, с диспутами, круглыми столами, коллективными заданиями – так, чтобы ученики могли общаться друг с другом.

Сейчас учёные МГППУ в рамках программы «Столичное образование» пытаются построить образовательную модель, которая помогала бы адаптации.

– Это не комплекс мер, не перечень классных часов и мероприятий, это новые педагогические методики для учителей, которые будут учитывать то, что в классе сидят дети разных национальностей, – поясняет Хухлаев.

Первые результаты появятся уже к концу этого года.

Правда, не понятно главное – как будет оплачиваться при этом труд учителя? Нынешние нормативы трудности в обучении детей мигрантов не учитывают. Для бюджета все равны, хотя затраты учителей, безусловно, разные. Дополнительные занятия многие ведут вообще бесплатно.

И всё же при всех трудностях, которые неизбежно ждут школу при грядущем наплыве мигрантов, у них есть один большой плюс: образование во многих семьях рассматривается не как способ поступить в вуз или найти хорошую работу, а как благо для ребёнка.

Как у них?

Во Франции, чтобы поступить в государственную школу, мигранту нужен только вид на жительство. Для приезжих не предусмотрены специальные классы или курсы адаптации. Французы считают, что лучшая адаптация – это свободное погружение в языковую среду страны пребывания. В Швеции, где проживает больше миллиона мигрантов, в каждом районе открыты языковые курсы, на которых приезжие совершенно бесплатно учат не только шведский, но и английский язык.

В Германии все дети учатся вместе. Причём большинство детей мигрантов занимаются очень успешно и поступают в вузы. В Гамбурге в вузы в 2010-2011 годах поступили 35% таких выпускников. Раньше их было не больше 30%. Самые упорные, как правило, дети выходцев из России, Польши и Ирана. При этом от 10 до 15% мигрантов открыто отказываются интегрироваться в немецкое общество.

В США с 50–60-х годов прошлого века в школах активно используется методика «мозаичного класса»: коллектив делится на 4-5 групп, в каждой выбирается эксперт. Учитель даёт разные задания группам и экспертам. Так что работают вместе и группы, и эксперты. При таком подходе будешь вынужден общаться, причём так, чтобы получить результат. В одном классе могли быть потомки тех, кто стал жертвой суда Линча, и тех, кто линчевал. Так что для Америки интеграция была вопросом выживания. Именно школа помогла его решить.

Ирина Ивойлова

Источник: «Российская газета»